«ЛУННАЯ СОНАТА»

ОНА ПЛЫЛА, словно лёгкие светящиеся волны, заливая комнату ультрамарином, и вместе с ней, покачиваясь на зыбких волнах, плыла я. Всё окружающее разом исчезло, переместив меня в иную реальность, иное измерение. Звуки лились из радиоприёмника, висевшего на стене, но мне казалось, что вокруг не скромный быт студенческой комнаты, а завораживающий сердце пейзаж, в котором присутствуют неизмеримое блаженство, гармония, пронзительная пронизывающая печаль и вместе с тем торжественность. Я сидела на краю кровати, замерев, совершенно исчезнув из реального мира. А звуки плыли, плыли сквозь комнату и сквозь меня, моё сердце, они струились нежным горячим ручьём, поднимая над обыденностью и перенося в другой, неизмеримо высокий и прекрасный мир. «Прозвучала первая часть сонаты №14 Людвига Ван Бетховена», — донесся голос диктора. Четырнадцатая, или иначе — «Лунная». Так я впервые услышала музыку, полюбившуюся навсегда.

Анна ТАРАБРИНА,
г. Находка

Учёба в училище давалась легко. И через некоторое время, выучив первую часть сонаты, я играла её самостоятельно. Программа оркестрового отделения предполагала углублённое изучение народной музыки и игру на баяне. Но фортепиано, которое я увидела впервые в пятнадцать лет, манило. Оно обладало совершенно необъяснимой, но очень выразительной магией. Этот завораживающий чёрно-белый ряд клавиш… И каждая имеет свой звук! Часами я просиживала у инструмента, разучивая этюды, гоняя гаммы и пробуя исполнять произведения классиков. Это были несложные в исполнении вальсы Шопена, музыка Шуберта, Бетховена и других композиторов. Но притягательность концертных роялей особенная… Один из них стоял на сцене, а другой в оркестровом классе, и получить ключ от него, чтобы позаниматься, было невероятной удачей.

Прошёл год. На заключительном экзамене я играла на рояле довольно сложное классическое произведение. Помню вытянувшиеся лица преподавателей и тишину, которая воцарилась, когда я взяла последний аккорд. Мне было предложено продолжить обучение по классу фортепиано, но данному обстоятельству воспротивился преподаватель по баяну. Он настоял, а точнее уговорил меня не отступать от традиционной программы.

Из кабинетов училища, которые имели двойные двери, в коридор просачивались звуки. Идя по нему, можно было послушать чью-нибудь игру, особенно, когда играли преподаватели-профессионалы. Например, наша классная руководительница Майя Васильевна Николаенко, имевшая два консерваторских образования и дипломы престижных музыкальных конкурсов. Человек высокой культуры, всесторонне образованная, она старалась приобщить нас, студентов, к шедеврам мировой классической музыки и культуры. По её инициативе мы посещали концертные залы, слушая музыку в исполнении прославленных коллективов. Три года, проведённые в стенах училища, сыграли неоценимую роль в формировании хорошего вкуса и восприятия музыки, навсегда отбив влечение к модным, но пошловатым ритмам, патлатым группам, исполняющим тяжёлый рок, хеви-металл и прочую, с позволения сказать, «музыку».

Прошло время, и мой организм утончился настолько, что мне было открыто, как выражается музыка в вибрациях, которые можно видеть обычным глазом и ощущать всем телом.

Находка. Музейный центр. Сияющая выставка, в завершение все собрались в Гостиной. За рояль села женщина и начала играть. Это было произведение Шуберта. Вокруг рояля расходились серебряные волны, они вспыхивали, как круги на воде, исчезали и возникали снова. Временами струился фиолетовый и чистейший изумрудный свет. Во время игры я ощущала, как будто невидимые иголочки слегка покалывают лицо, звуковые волны и волны света проходили сквозь моё тело. Световые вибрации, как продолжение звука, касались моего существа нежгучим приятным пламенем. А там, где находится сердце, я не ощущала тела, как будто внутри меня, во всю ширину грудной клетки, была невидимая горячая пластина, прикосновение звуков к которой вызывало невыразимое блаженство. Я слушала музыку, замерев. Впоследствии неоднократно наблюдала подобные явления, и они стали обычными, но тот опыт восприятия был первым.

Не только классическая, но и народная музыка невероятно гармонична и, я бы даже заметила – целебна.

В город с гастролями приехал ансамбль Надежды Бабкиной «Русская песня». Я сидела в партере и имела возможность рассмотреть феерические костюмы от известного модельера В. Юдашкина, выполненные к композиции «Цыганская сюита», и всё остальное действо. Все цвета радуги в необыкновенных, ярких сочетаниях блистали на пышных юбках артисток, длинных широких рукавах, издалека напоминающих крылья сказочных птиц. Золотистые монисты позванивали в такт музыки. И самый пышный костюм был у солистки и руководителя ансамбля — Надежды. Поразило не только её вокальное мастерство, но и то, как грациозно она танцевала и двигалась по сцене.

Через два года я вновь оказалась на их концерте. Зал был полон, но в самом конце, у дверей, всё же нашлось одно место. То, что пришлось увидеть и ощутить, явилось для меня настоящим потрясением.

Концерт. Всё как обычно – яркие, зажигательные песни, хорошо поставленное шоу, новые костюмы. В финале участники хора выстроились на сцене полукругом. Они пели народную песню, в ней было всё — и стройное многоголосие, и щемящая тоска русской души, широта и торжественность. Льётся песня, и я замечаю, как на уровне груди у каждого певца вспыхивает голубовато-белый светящийся круг, из круга выходит луч и струится в зал. И эти лучи, сливаясь с пением хора, покрывают пространство, касаясь сердца каждого, внимающего звукам. До сих пор у меня перед глазами стоит это необыкновенное явление – полукругом хор, полукругом светящиеся круги на уровне груди, и из них лучи — нежное, лучезарное касание благодати, греющей грудь. Люди слушали, замерев, растворившись в океане гармонии и красоты. Вот она, настоящая сила искусства!

А вот впечатления противоположного плана. Мне достался билет на концерт известной российской рок-группы «N». Повертев его в руках и чувствуя внутреннее сопротивление, я всё же решила пойти на концерт. А вдруг!.. У входа длинноволосый парень продавал диски и чёрные футболки с традиционной символикой. Землистый цвет лица, мешки под глазами и тусклый взгляд выдавали в нём пристрастие к алкоголю, а возможно, и к наркотикам. Я прошла в зал. На сцене несколько музыкантов. Концерт начался. Звук лупил по ушам. За громыханьем разобрать смысл исполняемых песен было просто невозможно. Я чувствовала, как дрожат подлокотники у кресла, как звуковые вибрации пронизывают ковровую дорожку, как дрожит пол и вместе с ним мои ноги. Но всё-таки сидела, тщетно пытаясь разобрать, о чём же, собственно, он, солист группы, пел? Через некоторое время почувствовала, что меня начинает мутить. Тошнота подкатывала к горлу, возникло лёгкое головокружение. Я не выдержала и покинула зал.

О, с каким блаженством вдыхала я воздух, чистый воздух на площади у ДКМа, пересекала которую не одна. Рядом шли две женщины, жалуясь друг другу на похожие симптомы. В тот момент я решила окончательно и бесповоротно не подвергать себя воздействию подобных вибраций. Вспомнила о том, что младенцы в животах у беременных женщин начинают пихаться и вынуждают будущих мам покидать концерты, на которых звучит дисгармоничная, с грубыми ритмами музыка. На собственном опыте я совершенно отчётливо уяснила, какой реальный вред организму наносит подобное суррогатное месиво, не имеющее никакого отношения ни к музыке в её высоком смысле, ни к искусству вообще. Человек, восприятие которого не развито, может не осознавать этого, но последствия рано или поздно скажутся. Они могут выражаться в отклонениях в психике, повышенной нервозности, зачатках различных болезней, которым открывается вход грубой долбёжкой дисгармоничных ритмов.

Музыка, пленительная и нежная. Как не хватает её в нашей повседневности. Быт, работа, суета, вечная борьба за существование. Но она, музыка, никуда не уходила, она с нами, в наших сердцах, всегда готовых раскрыться навстречу. Она над нами, в непроявленных звуках, воспринимать и оформлять которые в ноты могут те, кого мы называем композиторами, музыкантами, а иначе – приёмниками музыки. Я всегда благоговела перед ними.

«Как давно я не слушала игру настоящего профессионала, как не хватает музыки в живом исполнении», — с грустью думала я, идя по улице пасмурным зимним вечером. На следующий день ко мне подошла женщина и пригласила на концерт в Музыкальном училище. Предложение было неожиданным, и так случилось, что на первую часть концерта я опоздала. Я стояла в коридоре, замерев, стараясь не проронить ни звука, а за дверью звучала она – «Лунная соната» – бурная экспрессия третьей части. Когда произведение закончилось, я вошла в зал и заняла место в последнем ряду.

Сцена. Чёрный рояль. Музыкант, священнодействующий над клавиатурой. А в зале, в воздухе, серебряный свет, расходящиеся во все стороны лучи, круги с фиолетово-синим прозрачным пламенем, нежность которого обволакивает тело, греет. Лучи струятся, струятся звуковые волны, наполняя душу неимоверным блаженством; звуки, почти материальные, лучиками проходят сквозь плоть, неся целительную благодать.

С чем сравнить музыку? С движеньем волн на воде, с лёгким бризом свежего ветра? С синевой моря, у которого мы живём? Со шлейфами падающих звёзд? Она необъяснима и прекрасна. Трудно выразить словами тончайшие движения человеческой души, природы и бытия, и потому существует она – музыка, которой подвластна вся гамма человеческих переживаний и вся палитра явлений вселенной.